Posted in 
Вeчныe нaблюдaтeли зa ярмaркoй тщeслaвия с лoпaтaми в рукax
Киeвский мeждунaрoдный кинoфeстивaль «Мoлoдoсть», кoтoрый прoxoдит в сии дни в 50-й рaз, oтнoсится к нe стoль мнoгoчислeнным явлeниям укрaинскoгo культурнoгo прoцeссa, кoтoрыe в тeчeниe дeсятилeтий сoxрaняют свoё знaчeниe нe тoлькo в oтeчeствeннoм, нo и в мeждунaрoднoм кoнтeкстe.
Нискoлькo нe вдaвaясь в пaтриoтичeскиe иллюзии, «Мoлoдoсть» мoжнo нaзвaть крупнeйшим в мирe фeстивaлeм дeбютнoгo кинo. Пoэтoму пeриoдичeски рaздaющиeся сo стoрoны чинoвникoв oт культуры призывы в жaнрe «дoгнaть и пeрeгнaть!», т.e. пoскoрee стaть фeстивaлeм клaссa «A», прeдстaвляются нe слишкoм умeстными, вeдь т.н. клaсс «A» прeдпoлaгaeт oтсутствиe спeциaлизaции. Лишившись свoeй oриeнтaции нa фильмы-дeбюты, киeвский фeстивaль нe тoлькo утрaтил бы уникaльнoсть, нo и oкaзaлся бы вынуждeн кoнкурирoвaть с фeстивaльными тяжeлoвeсaми oт МКФ в Кaрлoвыx Вaрax дo Бeрлинaлe и Кaннскoгo кинoфeстивaля.
В своя рука с 50-лeтиeм «Мoлoдoсти» умeстнo вспoмнить, чтo свoи пeрвыe кaртины прeдстaвляли в рaмкax киeвскoгo кинoфeстивaля мнoжeствo звёзд сoврeмeннoй мирoвoй рeжиссуры. Срeди ниx – Жaк Oдиaр, Фрaнсуa Oзoн, Иван Кунeн, Тoм Тыквeр, Гaспaр Нoэ, Корнелиу Порумбою, покойные ныне Лексейка Балабанов и Ким Ки-Дук.
Разумеется, работы наиболее авторитетных отечественных постановщиков равным образом появлялись в международном и национальном конкурсах фестиваля – Серёня Лозница, в то время документалист с европейским именем, показал для «Молодости» индивидуальный блестящий игровой дебют «Фарт моё», Мирослав Слабошпицкий представлял тогда свои короткометражные ленты, свидетельствовавшие о бескомпромиссном подходе будущего автора «Племени» к выбору проблематики. Состоялась тут. Ant. там и премьера одного из в особенности примечательных современных образчиков украинского поэтического кинокартина – «Мамая» Леся Санина, которого в пору развала кинопроката вслед за пределами фестивальной площадки ан негде было увидеть. Тогда же были показаны дебюты большинства изо самых многообещающих представителей нового поколения украинских кинематографистов – Филиппа Сотниченко, Валерии Сочивец, Павла Острикова, Наримана Алиева, Антонио Лукича и проч.
В одну из наиболее значимых украинских лент, в своё година ставших лауреатами «Молодости», организаторы выбрали в этом году в качестве фильма-открытия – «Столпотворение ХХ» Ивана Миколайчука. В 1979-м году симпатия получил главный приз фестиваля. Внесенный по некогда нашумевшему и незаслуженно забытому ныне роману Василя Земляка «Лебедина зграя», режиссёрский начало популярного актёра стал событием всесоюзного масштаба, пусковой точкой бурных и подчас ожесточённых споров, в тридевятом царстве в тридесятом государстве не всегда касавшихся вопросов искусства. Показательно, зачем после посвящённых фильму глубоких – и сполна лишённых дежурных идеологических припевов – рецензий киевлянина Сергея Трымбача и ленинградца Олега Ковалова, опубликованных в московском «Искусстве великий немой», журналу пришлось в следующих номерах накинуть на обсуждение фильма завеса бдительности цитатами из Леонида Брежнева и Владимира Щербицкого. Приведённое утверждение последнего прочитывается как хвастливая хлестаковщина осуществлённым репрессиям против кинематографистов: «…Некоторое промежуток времени приёмы так называемого «поэтического кинематограф» с их ударением бери абстрактной символике, с резко подчёркнутым этнографическим орнаментом трактовались крошечку ли не как ведущие взгляды развития киноискусства на Украине. Сии взгляды, можно сказать, преодолены».
Промежду тем, осуждавшийся поборниками соцреализма вслед излишнюю этнографическую поэтизацию и педантизм фильм Миколайчука может проступить столь же неуместным нынешним ревнителям идеологического целомудрия. В новой блистательной работе румынского режиссёра Раду Жуде «Неуспешный трах, или Безумное порно» (получай «Молодости» настоящий победитель Берлинале будет показан 3-го и 4-го июня в программе «Встреча фестивалей») в ходе родительского собрания, превратившегося в синедрион над учительницей, чей «внеклассный» ролик попал в Всемирная сеть, одна из участниц объявляет педагога коммунисткой. «С ась? вы взяли?» – удивляется та. «Дочка рассказывала, вам читали на уроке доклад про большевиков» – этой литературной пропагандой на практике «Соль» Исаака Бабеля. Подобные родаки-охранители, чья готовность прикладывать руки в декоммунизации немногим уступает пылу хунвейбинов, невыгодный преминули бы обвинить в пропаганде большевизма организаторов «Молодости», тем не менее, в соответствии с сюжетом, лента Миколайчука воспевает коллективизацию (наподобие «Земле» Ася Довженко, на которую в «Вавилоне ХХ» содержится куча аллюзий).
Однако в том, по образу представили авторы фильма историю драматических перемен, происходящих в украинском селе Неразбериха после появления там эмиссаров победившей Октябрьской революции, современная украинская публика может увидеть немало горькой правды о новом режиме и об испытаниях, которые обрушиваются сверху тех, чей казавшийся незыблемым строение вскоре заменят дивным новым гуртом большевистских фантазий.
Так, пред нового порядка, матрос крейсера «(крейсер» (этакий простецкий трансформация шолоховского Штокмана в исполнении Ивана Гаврилюка), явившись в хуторок, первым делом разносит гранатами глиняные фигурки, изображающие царскую взяв семь раз. Конечно, в них не увидать портретного сходства с Николаем II и его родными (о расстреле последних в советское эра предпочитали не вспоминать), одначе в образе революционера, с ухмылкой взрывающего изображения малограмотный только венценосного сатрапа, однако и «матери его», и его маленького сына, нелегко не увидеть свидетельство патологической жестокости и маловыгодный знающего никаких ограничений стремления переустраивать мир по неведомым перво-наперво лекалам. Это стремление спустя время. Ant. долго станет очевидным для всех жителей Вавилона – ласкар, с истовостью религиозного фанатика распропагандированный в своём праве возглавить в этом краю застраивание светлого будущего, запретит погребать по религиозному обряду тех, кому повезло умереть раньше его наступления, и обложит тяжёлой данью особо рачительных хозяев.
Объективный свидетель увидит, что у противников коммуны – чьё рассуждение в селе Вавилон можно объяснить как столь же богопротивное и настолько же в конечном счёте обречённое шаг, как строительство Вавилонской башни, – были до сего времени основания взяться за шпага, и сможет отдать должное проницательности и душевной стойкости предводителю поднявших смута куркулей (Константин Степанков), заранее заказывающему для себя капут. Примечательно, что центральный герой произведения, местный гробовщик и локк, чью роль исполнил ее самое Миколайчук, с иронией воспринимающий подсолнечная дореволюционного села, не принимает и новую рука – и становится в ряды коммунаров только когда над ними готовятся совершить расправу, движимый не неким идейным озарением, а состраданием ко по всем статьям сынам человеческим, готовностью стать горой за всех побеждённых преддверие любым победителем.
Главный диоскур «Бывшего барабанщика» Коэна Мортье сочетает функции мыслителя и лидера нового коллектива, а он в равной мере далёк и через матроса «Авроры», и через сельского философа. Этот бельгийский жутик стал едва ли без- лучшей конкурсной работой фестиваля в 2007-м году, возле этом бил публику перед дых с такой агрессивностью, рассказывал о таких страшных вещах и (на)столь(ко) страшно (оставляя при этом моральное суд о происходящем на произвол совести и интеллекта зрителя), чего, очевидно, привёл в смятение членов многочисленных жюри, ни одно изо которых не отметило ленту своей наградой. Посередь тем, после произведшего (в)заправдашний фурор показа в Красном зале погубленного ныне кинотеатра «Горы» – фильм стал культовым во (избежание столичных синефилов и участников киевской провидение-сцены, а также одной с любимых лент команды отборщиков «Молодости», которые включили его в юбилейную программу «50-я хрустальная (15 лет)» (показы пройдут 2-го и 6-го июня) на равных условиях с такими популярными обладателями главных наград полнометражной секции международного конкурса, (как) будто «Парни не плачут» Кимберли Мол и «Билли Эллиот» Стивена Долдри, можно представить исправляя таким образом уверенность судейских команд.
«Прежний барабанщик» повествует о состоящей изо людей с инвалидностью рок-группе изо промышленного города Остенде, чьи участники решают потребовать на место ударника известного писателя-интеллектуала, даже тот вроде бы и невыгодный страдает физическими или психическими расстройствами. Журналист соглашается, пояснив возлюбленной, подобно как хочет «оказаться в мире уродливых и тупых, предвидя, что всегда может вернуться». Обкладывание, в которое попадает герой, представляет на вывеску средоточие скорее не физических, а нравственных пороков. Показанные режиссёром кварталы околофабричной голытьбы, условия злобного насилия и невежества предстают жуткой, насмешливой угрозой маячащему в евросоюзном будущем царству благоденствия и справедливости, как-никак преодоление политических и даже социальных проблем неважный (=маловажный) сможет окончательно избавить гуманный род от глупости и жестокости. Подле этом центральный персонаж «Бывшего барабанщика» выступает язвительной противоположностью либералам-культуртрегерам и реформаторам-правозащитникам, «идущим в нация», чтобы сеять разумное, доброе и прочее. Учитель и новоявленный барабанщик из картины Мортье нет не собирается исправлять обычаи новых товарищей, не довольствуется спирт и ролью холодного и любопытного наблюдателя. Манипулируя окружающими, вынуждая их передавать худшие качества своей натуры, дьявол становится зачинщиком кровавой бойни и, удовлетворив сочинительский интерес и реализовав потребность в насилии, возвращается изо «мира уродливых и тупых» в личный собственный, мир искусства и благополучия.
Едва (ли) не столь же опасным, подобно ((тому) как) заводские окраины Фландрии, предстаёт в ленте Алексея Тараненко «Я работаю получай кладбище» погост украинской столицы. Фотофильм Тараненко, как это как всегда и бывает с отечественными участниками международного конкурса полнометражных дебютов, стал через силу ли не самой ожидаемой картиной фестиваля – представителям прессы пришлось воспользоваться к своим навыкам проходить чрез стены, чтобы оказаться в сеансе, билеты на тот или другой (с учётом обусловленной пандемией 50%-й заполняемости залов) были разобраны до до начала «Молодости». Ревнивые надежды аудитории подкреплялись популярностью литературного первоисточника, одноимённого сборника новелл Павла «Паштета» Белянского, в котором композитор рассказывает истории из собственной практики сотрудника киевского похоронного совет.
Книжный рассказчик, благополучный папа семейства, в нарративе которого владеющее и героем «Бывшего барабанщика» писательское любопытство к трагическим сторонам бытия сплетено с состраданием и мягкой иронией, в экранизации предстаёт человеком желчным и апатичным, следовать чьими циничными репликами и отсутствием видимого интереса к заказчикам игра стоит свеч личная драма, очевидно, вдобавок более серьёзная, чем ощущенный недавно развод. Мотивы полудюжины новелл Белянского нанизаны возьми две переплетающиеся линии, сочиненные Тараненко – уголовную, о борьбе вслед за кладбищенское директорское кресло, и семейную, посвящённую взаимоотношениям героя с его дочерью и бывшей женой.
Живое и забавное спервоначала повествование ближе к середине начинает драпируясь в (тогу спотыкаться, сюжетные интриги непоправимо расползаются. Нужно сбыть должное творческой смелости авторов, безлюдный (=малолюдный) только взявшихся за хитроумный трагикомический материал, но и решивших срубить свой рассказ в смешении двух жанров, криминального и мелодраматического. В что за-то момент возникает до сих пор и мистический элемент, удавшийся особенно дрянно – героя начинают допекать призраки его «клиентов», будет ненатурально представленные и отчего-в таком случае ограниченные узким кругом знакомых зрителю.
В целом а картина Тараненко может исправлять должность примером неудачной экранизации. Яркие и рядом этом достоверные рассказы первоисточника сменились набором надуманных сцен и коллизий: душа, пытающийся прибрать к рукам погостный бизнес, подрабатывает кражей цветов с могильных плит, новомодный возлюбленный бывшей жены героя угрозами и побоями требует ото него вразумить дочку, дабы не прогуливала школу.
Возле этом адаптированные для экрана новеллы либо утратили всякую сюжетную членораздельность, как история старика-ветерана, заказавшего ступа для самого себя, либо лишились правдоподобия с-за стремления авторов фильма расшатать их выразительность.
Гурьбой с тем, кажется примечательным, в чем дело?, как и в снятом сорок полет назад (и посвящённом событиям столетней давности) «Вавилоне ХХ», жизненно важный персонаж ленты Тараненко наблюдает вслед за ярмаркой тщеславия с лопатой могильщика в руке. Сие уже не овеянный обаянием дореволюционной старины хаким, знаток и ироничный комментатор народных обычаев и традиций, дрожащий душевное равновесие в дни социально-политических бедствий, а свой современник, потерявший почву около ногами, разочарованный и отчаявшийся – а, как и каждый из нас, подстраховывающий в душе веру в возможность благих перемен и для того себя, и для окружающей действительности.
Лекса Гусев, кинокритик. Киев
Бульон фото: Molodist Kyiv International Film Festival